Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать...
Он ждал этого неимоверно долго...Всю длинную холодную Зиму, целую Весну...Он так соскучился по дождю, что почувствовал его приближение за пару часов до того, как на землю упали первые капли. Эти два часа прошли в томительно-сладком ожидании. Начиналось.
Все небо, еще минуту назад безоблачное, закрыло тучами. Сквозь которые, хоть и приглушенный, но лился солнечный свет, обводя золотистым ореолом все вокруг. Непередаваемое зрелище. Темные силуэты зданий, автомобилей, прохожих как будто бы изнутри испускали свет. Весь мир затих в ожидании. Ни звука. Затем подул легкий ветерок, несущий в себе свежесть, доступную только первому летнему дождю. Пешеходы заозирались в поисках ближайших укрытий от наступавшей непогоды. Внезапный раскат грома заставил прохожих, как по команде, ускорить шаг к ближайшим подземным переходам, магазинчикам, входам в метро. И вдруг все замерло. Не по-июньски горячий воздух, казалось, сжался, сдавливая грудь, готовясь взорваться.
Секунда...Вторая...И на землю хлынул ливень. Огромными каплями он шлепал по мостовой, барабанил по крышам домов, стучал по припаркованным машинам. Дождь смывал всю ту грязь, которая накопилась за год, еле сдерживаясь, чтобы целиком не смыть этот город, со всеми его обитателями, со всеми их надуманными проблемами, пустыми переживаниями, детскими страхами. С их напыщенной серьезностью, с их беспричинной злостью, с их неумелой любовью. Люди чувствовали это и опасливо выглядывали из под козырьков столичных палаток, из-за стекол автомобилей, из тесных магазинчиков. А дождь, создавалось ощущение, видел это и лил только сильнее. Вода бежала по улицам бурлящими потоками, грозящими перерасти чуть ли не в реки. Под очередной аккорд небесного грохота, пролетающего по улицам, расползающегося по подворотням, задребезжали стекла. Стихия играла, показывая свою силу, при чем силу далеко не всю ей доступную. Ей нравилось смотреть, как люди пугливо смотрели в небо, застланное тучами, ища просвет - как надежду на скорое избавление от настигшей их непогоды. И лишь один чудак стоял посреди улицы, широко раскинув руки, подняв голову к небу и улыбаясь. Рубашка, насквозь мокрая, прилипла к телу,босые ноги были по щиколотку в воде, а в глазах - дикий восторг. Люди глядели на него с явным непониманием, некоторые - с неподдельным страхом, решив, видимо, что это какой-то полоумный: "Не станет же человек в здравом уме стоять в проливным дождем и улыбаться, когда можно укрыться под любой крышей!".
Те минут пятнадцать, которые выкроила для себя стихия длились вечность. А потом дождь прекратился. Так же внезапно, как и начался. Жертвы потопа начали небольшими группками выползать из своих убежищ, спеша дальше по своим делам. На этот мир снова обрушился потоками солнечный свет. Парень еще минуту назад эпатировавший публику своим поведением, а сейчас - уже никем не замечаемый, стоял на том же месте. Губы его еле заметно двигались: "Спасибо...Хотя обидно...халтуришь...Я тебя, знаешь ли, долго не видел - ты мог бы и постараться." Как будто в ответ прозвучал уже еле слышный отдаленный раскат грома.
Все небо, еще минуту назад безоблачное, закрыло тучами. Сквозь которые, хоть и приглушенный, но лился солнечный свет, обводя золотистым ореолом все вокруг. Непередаваемое зрелище. Темные силуэты зданий, автомобилей, прохожих как будто бы изнутри испускали свет. Весь мир затих в ожидании. Ни звука. Затем подул легкий ветерок, несущий в себе свежесть, доступную только первому летнему дождю. Пешеходы заозирались в поисках ближайших укрытий от наступавшей непогоды. Внезапный раскат грома заставил прохожих, как по команде, ускорить шаг к ближайшим подземным переходам, магазинчикам, входам в метро. И вдруг все замерло. Не по-июньски горячий воздух, казалось, сжался, сдавливая грудь, готовясь взорваться.
Секунда...Вторая...И на землю хлынул ливень. Огромными каплями он шлепал по мостовой, барабанил по крышам домов, стучал по припаркованным машинам. Дождь смывал всю ту грязь, которая накопилась за год, еле сдерживаясь, чтобы целиком не смыть этот город, со всеми его обитателями, со всеми их надуманными проблемами, пустыми переживаниями, детскими страхами. С их напыщенной серьезностью, с их беспричинной злостью, с их неумелой любовью. Люди чувствовали это и опасливо выглядывали из под козырьков столичных палаток, из-за стекол автомобилей, из тесных магазинчиков. А дождь, создавалось ощущение, видел это и лил только сильнее. Вода бежала по улицам бурлящими потоками, грозящими перерасти чуть ли не в реки. Под очередной аккорд небесного грохота, пролетающего по улицам, расползающегося по подворотням, задребезжали стекла. Стихия играла, показывая свою силу, при чем силу далеко не всю ей доступную. Ей нравилось смотреть, как люди пугливо смотрели в небо, застланное тучами, ища просвет - как надежду на скорое избавление от настигшей их непогоды. И лишь один чудак стоял посреди улицы, широко раскинув руки, подняв голову к небу и улыбаясь. Рубашка, насквозь мокрая, прилипла к телу,босые ноги были по щиколотку в воде, а в глазах - дикий восторг. Люди глядели на него с явным непониманием, некоторые - с неподдельным страхом, решив, видимо, что это какой-то полоумный: "Не станет же человек в здравом уме стоять в проливным дождем и улыбаться, когда можно укрыться под любой крышей!".
Те минут пятнадцать, которые выкроила для себя стихия длились вечность. А потом дождь прекратился. Так же внезапно, как и начался. Жертвы потопа начали небольшими группками выползать из своих убежищ, спеша дальше по своим делам. На этот мир снова обрушился потоками солнечный свет. Парень еще минуту назад эпатировавший публику своим поведением, а сейчас - уже никем не замечаемый, стоял на том же месте. Губы его еле заметно двигались: "Спасибо...Хотя обидно...халтуришь...Я тебя, знаешь ли, долго не видел - ты мог бы и постараться." Как будто в ответ прозвучал уже еле слышный отдаленный раскат грома.